Интервью с Сергеем Кондратьевым звукорежиссёром студии «М-Арт»

Сергей Кондратьев, он же Флэнжер — звукорежиссёр студии «М-Арт», также гитарист группы «ПШ».

Сначала родился маленький такой мальчик Серёжа... Как вот так получилось, что он стал музыкантом, звукорежиссёром? Где ты, может быть, этому всему учился?
 

Ну, начнём с того, что родился я с паяльником в руках. Да и с музыкой с самого детства дружил. Бобины, пластинки, потом кассеты. А вообще с самого раннего детства занимался спортом, аж до 17-ти лет. Лет в 15 начал заниматься гитарой. Первая песня, которую я выучил — «Во саду ли, в огороде», только ноты, которые мне дали, были с крутыми ошибками. А в школе начал заниматься озвучкой вечеров, дискотек, всё так вот банально. Потом это перешло уже в интерес к музыке. И пошло — группы, концерты, сейшена. Оттуда меня и пошли называть Флэнжером. Я помню, у меня был зелёный туристический рюкзак, в нём была куча примочек. Это были ещё ранние концерты у Толика, у Крана. И я выношу свой рюкзак, разгружаю, а там — всё, что хочешь.

Попутно учился в двух институтах, оба бросил. Всё время на сейшенах, на репетициях, постоянно какие-то мини-записи. Так оно постепенно узнавалось, собиралось в кучу. Тогда я был занят в группе «Конечная Остановка», там было три девочки, а какой это был год, я уж и не помню. Тогда мы первый раз сделали серьезную запись. Сняли квартиру на месяц у какого-то дедушки старенького. У Кочи взяли магнитофон, Цукер был такой («Джинсовая Осень»), нашли два пульта, обработку какую-то наковыряли и целый месяц писали альбом. Была у нас своя тусовка: Бадэн, Банщик, Бобруйский, Виталик Пилипенко и куча разного народу. Альбом получился, мы всё нормально сделали, он даже у меня где-то в тумбочке лежит. Что-то такое в духе Doors.

Саша (Девяткин) рассказывал, что студия «М-Арт» начиналась с аппаратуры, которая умещалась под кроватью?
Так оно почти и было. Когда лет в 17 я уже ушел из дому и жил самостоятельно, у меня хранилась куча всего. Были разные магнитофоны, всё это переезжало вместе со мной из дома в дом, по общагам. Писали всё и везде. Был ещё такой проект «ААА». Мы писали всё это по ночам. Что-то типа «ПДС», только в другом духе. Такой жёсткий маразм. Вот так студия начиналась.

Потом мы с Эдиком купили первый компрессор. За что нас уволили с работы. Он до сих пор у нас стоит, его правда почти не включают — раритет. Был Коля Олейник, это тот человек, который начал меня понемногу чему-то учить. Теоретик гениальный — по городу никого такого нет. Потом мы в Пятихатках работали, пытались сделать студию, у нас был четырехканальный ужасный гробище. Он там так и остался. Там писались: Паша Павлов, Дима Смирнов, джазовики заезжали.

А под кроватью у нас лежало два магнитофона — бобинный и двухкассетный, два микшера и чемодан с микрофонами и шнурами. На самом деле уже это всё забылось, столько всего прошло — вот сейчас всё это вспоминаю и окунаюсь в прошлое.

Ну, сейчас же всё серьёзно. Кто дал денег, кто купил аппаратуру, кто поставил всё это на поток?
Это всё просто. Мы познакомились с Димой — директором нашим, через пару лет нашей работы мы разделили обязанности, и стало гораздо проще. У нас была какая-то аппаратурка, у него некая сумма денег, компьютер. Первую сумму вложили в покупку восьмиканальной карты. Так началась серьёзная студия. Потом начали занимать, занимать, занимать денег... И когда мы их отдадим — непонятно. Пока весь шоколад — это только снаружи на самом деле.

Сколько сейчас народу через вас проходит? Мы тут сидим — через стенку репетируют Lюk, в соседней комнате пишется «Пасхальное Шествие»...
Пишутся и репетируют тут с утра до вечера, и пьют с утра до вечера. Без перерывов и выходных. В этом году у меня отпуск был 4 дня. В этом же году мы сделали ремонт. В студии теперь независимый пол — выбрано полтора метра фундамента. Обработали стены, прошили деревом. Возможно, из-за этого никто ни хрена не отдохнул, зато получили результат — всё звучит, придраться не к чему, у студии появился свой звук. А сейчас ещё и подгоняем аппаратуру. Недавно поменяли мониторы.