Я люблю делать записи

Говорил Джефф Линн в одном из своих недавних интервью, в ответ на вопрос о том, что он любит. Если бы кто-нибудь за сорок лет до этого вознамерился проникнуть в комнату Джеффа, где были установлены рулонные жалюзи на пластиковые окна в родительском доме в Бирмингеме, всю заваленную старой аппаратурой, магнитофонами, колонками и пластинками, и задать этот вопрос, ответ был бы точно таким же. С тех давних пор прошло много времени, и Линн многое повидал. Мучительные попытки добиться признания с IDLE RACE, странные эксперименты с THE MOVE, наконец рождение грандиозного проекта синтеза рока и классики.

Проекта, который потребовал от Линна долгих лет, трудолюбия и упорства. Этих качеств, впрочем, ему всегда хватало. Распад ELO не стал для него концом карьеры, а скорее новым этапом, ничуть не менее плодов-торным, чем предыдущий. Его записи с THE BEATLES — амбиция почти всей его жизни — непосредственное тому доказательство. За это время он стал настоящим волшебником звука, ведь в своей студии он может всё. Или почти всё. У него есть деньги, свобода, собственный дом и собственная студия. Студия, как и сорок лет назад, находится дома у Джеффа Линиа. Совпадение?
Зимним вечером 65-го года молодая, но уже достаточно опытная бирмингемская команда THE CHADS проводила прослушивание музыкантов в поисках замены недавно ушедшему лидгитаристу группы. За окном были дождь и слякоть. Желающих присоединиться к THE CHADS набралось много, но ни один из претендентов не устраивал участников группы. По бирмингемским меркам их требования были достаточно высоки, ведь за плечами у THE CHADS значительное количество клубных гастролей по Англии и даже выступления в Европе. За окном уже стемнело, замена так и не была найдена. Ребята начали сворачивать свою аппаратуру пора расходиться по домам.
В этот момент дверь открылась, и в клуб зашёл ещё один кандидат. Весь вымокший до нитки, со своим инструментом, завёрнутым только в полиэтиленовый пакет, этот парень действительно представлял собой удручающее зрелище. На вид ему было не больше восемнадцати. Он был явно младше остальных музыкантов. Им стало жаль паренька, и они решили дать ему шанс. Они снова развернули аппаратуру и подключили инструменты. Молодой человек начал играть, и группе сразу стало ясно: это тот, кого они искали. В тот же вечер он был принят в команду.